Маячник. Маяки России и мира | Фонд "Русское маячное общество" | Russian Lighthouse Society

— Это что, пожар?! — мы с Соколовым-Митричем вжимаемся в кресла автомобиля. Лесную дорогу, по которой мы уже час едем от Советской Гавани к маяку «Красный партизан», вдруг накрывает жирным белым дымом.

— Нет, это море, — директор Ванинского филиала Росморпорта Леонид Теребиж, который вызвался  нас сопровождать, снисходительно улыбается. Откуда этим недальневосточным знать, что море — не только вода, волны и скалы? Море — это прежде всего туман. По крайней мере здесь, на берегу Татарского пролива, где встречаются холодное течение с севера и теплый воздух с юга.

— Только не делайте лишних шагов вон в ту сторону, — говорит нам Теребиж, когда мы наконец тормозим на полянке с обелиском в память расстрелянных здесь в 1919 году маячников-большевиков. Точнее, это нам так кажется, что на полянке. На несколько секунд туман рассеивается, и мы с ужасом видим, что стоим в двух шагах от обрыва высотой метров сто, не меньше.

 

Сам маяк встречает нас диким воем — это голосит аппарат под названием наутофон. Его включают вместо прожектора, когда море оккупирует туман. Наутофон предупреждает проходящие мимо суда: осторожно, берег! Если со всей силы заткнуть уши пальцами, то можно сделать открытие в области биологии: организм, оказывается, способен слышать всей своей поверхностью. Очень хочется прыгнуть с обрыва или зарыться в землю с головой, лишь бы избавиться от этих децибел. А Виктору Горлову ничего, он стоит и улыбается, он даже спать способен под этот вой, он уже привык.

Виктор — маячник с 30-летним стажем, из них 17 лет — директор «Красного партизана».

— В нашей профессии ротация минимальная, — признается Горлов. — Быть маячником — это как быть бродягой. Почти неизлечимо.

— Почему?

— Потому что свобода. Начальство далеко, море близко. А море — оно всегда море, хоть при царе, хоть при коммунистах, хоть при капиталистах.

Маяк «Красный партизан», стоящий перед входом в Советскую Гавань, для этих мест культовый. Во-первых, он самый красивый. Это не просто отдельно стоящая башня, к которой прилагается домик сарайного типа. Это монолитное сооружение — маяк вырастает прямо из дома маячника, как колокольня из храма.

Во-вторых, это, пожалуй, самый аккуратный маяк из всех, что я видел, а видел я их предостаточно. Виктор относится к «Партизану» как советский автолюбитель к своей единственной «копейке»: все свободное время что-то красит, чистит, натирает до блеска.

Наконец, это маяк с интереснейшей историей, сюда можно людей на экскурсии приводить. И приводят. Он был построен в 1897 году из гранита, назывался Николаевский; здесь останавливался на ночлег Владимир Арсеньев, знаменитый исследователь Дальнего Востока, автор «Дерсу Узала». А вот колокол, в который бил вахтенный, когда еще не придумали наутофон, — можно ударить. А вот пушка, из которой стреляли холостыми зарядами во время тумана. А вот медная табличка производителя всего маячного оборудования: французская фирма «Барбьер», 1894 год. И вообще, правильно говорить не «маякИ», а «маЯки». По крайней мере все маячники так говорят.

— Виктор, а зачем вообще нужны маЯки, когда все приличные суда уже давно оснащены системой спутниковой навигации? Может, маячник — это вымирающая профессия?

— Ну, во-первых, кроме приличных судов остались еще и неприличные — местного значения, у которых GPS нет. А во-вторых, вы правы: все больше маЯков по всему миру оснащаются солнечными батареями и переводятся в автоматический режим. Но в России своя специфика — солнечные батареи здесь моментально воруют. А значит, маячники все-таки будут нужны. Хотя бы в качестве охранников.

— В России многие маЯки просто закрывают, — продолжает Теребиж. — Но только не этот. Здесь — от мыса Датта до мыса Красный Партизан — действительно очень опасный участок, и даже GPS с эхолотом спасают не всегда: подводные скалы, мощнейшие ветра плюс течения, которые непредсказуемо меняются, а зимой еще и непростая ледовая обстановка

Следующие полчаса Теребиж и Горлов увлеченно обсуждают последние приключения проходящих мимо судов. Это похоже на разговор двух рыбаков или болельщиков о том, как рыба сорвалась или гол чуть не забили.

 

— Юзефыч, помнишь, как тут подводная лодка бухту перепутала и села на мель? Слава богу, экипаж спасти успели. А сухогруз «Генерал Владимир Заимов» помнишь?

— Да, украинский. Мы им в Ванино говорим: «Это вам не Азовское море, подождите пару дней, переждите течение!» Не послушались. А когда их прямо на скалы понесло, стали SOS кричать. Хорошо, что прибрежный лед тогда был уже сильный, но еще мягкий — они его правым бортом задели и дали полный ход, оторвались.

— Виктор, а чего это у вас прямо на здании инвентарный номер нарисован? Боитесь, что маяк украдут?

— Да это крепкие хозяйственники из Минобороны приезжали. «Почему, — говорят, — нету инвентарного номера?» Ну, я и нарисовал. Они довольные уехали. Я же говорю: свобода!